Лаборатория свободной импровизационной музыки, ведомая московским пианистом Григорием Сандомирским и работающим в настоящее время во Франции контрабасистом Владимиром Кудрявцевым, в 2020-м выпустила целых три записи — довольно жизнеутверждающе для тяжелого года, больно ударившего по самой идее совместного музицирования. Этот результат особенно ценен, если учесть, что предыдущий альбом основного ансамбля Сандомирского и Кудрявцева — секстета Goat’s Notes — вышел четыре года назад.
Первый альбом из трех — «Quartet Red» — был выпущен еще в марте, его Сандомирский, Кудрявцев и барабанщик Пётр Талалай записали с французским саксофонистом Фредом Коста. Ближе к концу года с небольшим интервалом появились очередной альбом Goat’s Notes и первый релиз нового, струнно-фортепианного проекта Acoustic Fringe, о которых здесь и пойдет речь. Записи были сделаны преимущественно еще в 2018 году.
Принцип создания всех студийных работ, рождающихся у Сандомирского, Кудрявцева и компании, можно с некоторыми оговорками назвать парадоксальным: спонтанность соседствует с кропотливым монтажом. Начинается всё с коллективной импровизации — но затем Кудрявцев в одиночку отбирает из записанного массива небольшие фрагменты, из которых потом и составляет альбом. Сам отобранный музыкальный материал, впрочем, никаким изменениям не подвергается — партии не перезаписываются, не удаляются, не обрабатываются. Но таким образом фрагменты, вырванные из протяженных сессий, приобретают самостоятельность, законченность, создают ощущение большей структурированности.
В соответствии с этим же принципом создавались и альбом Goat’s Notes «Machine» (здесь получившихся фрагментов 22 — рекордное для коллектива количество), и «Theater» проекта Acoustic Fringe — но у «Machine» есть серьезные отличия от всех предшествовавших плодов работы лаборатории.
Прежде всего, здесь отсутствует один из участников секстета, тромбонист Илья Вилков, который как во время записи, так и сейчас находится не в России. Еще одно отличие — принципиальное изменение звукового полотна путем добавления в него электроники. Как и на двух предыдущих альбомах Goat’s Notes, на «Machine» к основному составу (помимо Сандомирского, Кудрявцева, Талалая и временно отсутствующего Вилкова, в него входят скрипачка Мария Логофет и кларнетист Андрей Бессонов) присоединяются гости. В данном случае это альтист Сергей Полтавский, известный преимущественно как академический музыкант, и ветеран советского фри-джаза, саксофонист Юрий Яремчук. Но есть и еще один гость, который не участвовал в коллективных импровизациях, а работал только вместе с Кудрявцевым во Франции, уже после того, как основные записи были закончены. Это Николя Беккер, саунд-дизайнер и специалист по созданию шумовой партитуры для множества фильмов начиная с 1990-х годов — по-английски его профессия называется foley artist, по имени одного из пионеров записи шумов для кино Джека Фоули. Среди фильмов, над которыми работал Беккер, — «Убийца(ы)» Матье Кассовица, «Гарри — друг, который желает вам добра» Доминика Молля, «Пианист» Романа Полански, «Дитя» братьев Дарденн, «Гарри Поттер и кубок огня» Майка Ньюэлла, «Гравитация» Альфонсо Куарона, «Дау» Ильи Хржановского.
Кудрявцев сотрудничал с Беккером и до «Machine». Вместе они, в частности, создавали музыку для фильма «Нас не догонят» Мари Монж и для других, еще не вышедших картин. Для «Machine» же их работа заключалась в добавлении к живой импровизации различных сэмплов (от абстрактных шумов до фрагмента лекции Джона Кейджа), а также в игре на инструментах, представляющих собой подобие стеклянной гармоники с металлическими резонаторами и сконструированных в 1952 году братьями Бернаром и Франсуа Баше. Эти инструменты выставлены в специальном пространстве в городе Сен-Мишель-сюр-Орж, примерно в 25 километрах от Парижа.
Электроника была не только привнесена в запись «Machine» уже после того, как импровизаторы в Москве отыграли свое. Живая электроника присутствовала и на московских сессиях — ее использовал Пётр Талалай (а также, возможно, Григорий Сандомирский, но сам он этого не помнит). Эти элементы записи Кудрявцев, работая над конечным продуктом, внедрял и в те фрагменты, где электроники изначально не было. По словам контрабасиста, его замыслом было дать электронике одну из ведущих ролей. Так и получилось. В «Machine» голоса и всяческие потусторонние звуки привлекают, наверно, наибольшее внимание (на втором месте после них — саксофон Яремчука). Помимо этого, любопытно следить, как семь инструментов то объединяются в атаках или подобиях законченных пьес, то разваливаются, рассыпаются, распадаются на небольшие группы, перекрикивающие друг друга (и соперничающие с электроникой) или издающие тихие протяжные звуки.
Альбом Acoustic Fringe «Theater» представляет собой результат в чем-то противоположного подхода — только живая игра, только акустика. По инструментальному составу ансамбль можно назвать фортепианным квинтетом в традиционном понимании (фортепиано, две скрипки, альт, виолончель), но вместо виолончели здесь контрабас. К Сандомирскому, Кудрявцеву и Логофет из Goat’s Notes присоединяются скрипачка Анна Чекасина и уже упоминавшийся выше альтист Сергей Полтавский. На «Theater» особенно интересно наблюдать за различным поведением скрипок и альта, их противоборством и слиянием. По словам Кудрявцева, при работе над этим альбомом у него возникало много красочных фантасмагоричных образов, навеянных творчеством Гоголя.
А сейчас Кудрявцев готовит к выпуску работу, в которой будут совмещены подходы, реализованные на «Machine» и «Theater», — «акустический» и «электронный»: запись, на которой к квинтету Acoustic Fringe присоединились гитарист Гурам Мачавариани и Пётр Талалай с живой электроникой.
