33-летний перкуссионист и композитор Сарати Корвар — «неправильный» джазовый музыкант. В джаз он пришел из традиционной музыки: с раннего детства осваивал барабаны табла и играл на них классические индийские раги. Но, по его собственным словам, ни табла, ни барабанная установка по отдельности не приносили ему того удовольствия, которое он получал, смешивая их звучание. Переехав из Индии в Лондон, Корвар попал под крыло легендарного радиоведущего Джайлса Питерсона и стал специализироваться на кроссовер-экспериментах. Его последний на данный момент альбом «More Arriving» вышел в 2019 году — автор описывает его как «протестную музыку современной Индии». Вместе с джазом на записи звучат рэп и поэтическая мелодекламация, слышны отголоски индийской классики, даба и регги. Новый альбом, над которым сейчас работает Корвар, также будет иметь тесную связь с традиционной музыкой Индии. Дата его релиза пока неизвестна. Зато в ноябре выходит пластинка коллектива Ill Considered «Liminal Space», где Сарати Корвар тоже принимает участие. Ирина Штрейс пообщалась с музыкантом и расспросила его о том, как в его творчестве уживаются протест и командная работа.
— В своей музыке вы часто обращаетесь к теме расизма и классового неравенства. Чего вы добиваетесь в первую очередь: вы хотите высказать свою позицию, быть услышанным — или всё же надеетесь изменить представления в головах у других людей, бороться с их предрассудками?
— Пожалуй, и то, и другое. Мне кажется, сам факт того, что я выгляжу как человек из Южной Азии и тем не менее выступаю на крупных музыкальных фестивалях [разговор шел как раз во время фестиваля End of the Road на юге Англии. — Прим. редакции], где музыканты-иммигранты появляются нечасто, — это уже акт протеста. Само мое появление здесь в какой-то мере влияет на представления публики. Так что я горжусь, что имею возможность выступать на таких мероприятиях. Важно говорить об этих проблемах от лица иммигранта, важно обозначать их перед людьми, у которых могут быть определенные стереотипы.
— В интервью вы рассказывали, что сталкивались с проблемами неравенства и в Индии. В частности, они типичны для индийской классической музыки — там царят довольно строгие порядки, жесткая иерархичность, мизогиния. А в джазе с этим проще?
— Джаз для меня — действительно что-то большее, нежели определенный саунд и жанр. Это процесс, который включает коллективную импровизацию и исключает иерархию. Даже если ты лидер коллектива, ты наравне со всеми влияешь на звучание, в той же мере что и отдельные участники, например, саксофонист или басист. Мне кажется, с этой точки зрения моя музыка отвечает философии и принципам джаза. Поэтому я и называю джазом то, чем занимаюсь, а не использую какой-то другой стилистически верный термин.
— Вы говорите о том, что джаз подразумевает коллективную импровизацию. Но где в этой системе координат место творцу-одиночке? Что важнее в процессе создания музыки — коллаборация или одиночество?
— Я думаю, важен баланс между двумя полюсами. Взаимодействие очень ценно. Я пытаюсь создавать на сцене социальные сценарии, которые потом можно было бы применить в жизни. У меня есть несколько правил того, как вести себя с другими музыкантами, чтобы всем было комфортно, но эти правила никому не связывают руки. Ты как музыкант можешь экспериментировать и рисковать, зная, что с тобой на сцене люди, которым ты доверяешь, которые всегда тебя поддержат. Это и есть настоящая коллаборация. А одиночество важно в контексте того, что каждый музыкант — отдельный индивидуум. Перед тем как выйти на сцену, я говорю лично каждому, кто будет играть со мной рядом: «Ты выходишь со мной на сцену, потому что я выбрал именно тебя. Я хочу, чтобы ты принял участие в создании музыки, повлиял на результат».
— Этот подход напоминает философию Asian Dub Foundation… [Группа из Лондона, которая так же часто обращается к темам расизма и классового неравенства. Была основана в 1993 году на базе образовательной платформы Community Music, где собирались и музицировали представители разных социальных кругов и этнических групп. В состав Asian Dub Foundation, в частности, входили индийцы и бенгальцы. — Прим. редакции.]
— Знаете, неудивительно, ведь Asian Dub Foundation — мои хорошие друзья. Мне очень близко то, что они делают, в частности их антифашистская позиция. Мне очень нравятся их альбомы поздних 90-х. Впрочем, они до сих пор делают интересную музыку.
— А записывали ли вы что-нибудь намеренно без участия других музыкантов? Близка ли вам концепция домашней записи, к которой многие музыканты, в том числе и джазовые, вынуждены были прибегнуть во время пандемии?
— У меня были песни, которые я записывал сам, но я еще никогда не выпускал музыку самостоятельно. На самом деле, мне не очень нравится эстетика записи музыки дома. Я пробовал работать дома во время локдауна, но не могу сказать, что мне это понравилось. Должен признаться, по чему я действительно скучал, так это по живым музыкантам, с которыми я бы мог играть. Не знаю, возможно, в будущем мне захочется всё делать самому. Однако сейчас то, что я действительно ценю в музыке и моем образе жизни, — это люди и возможность играть вместе с ними. Парадоксально, но другие музыканты — неотъемлемая часть моего собственного творчества.
— Возможно, корни такого отношения уходят в ваш опыт исполнения традиционной индийской музыки, игре на барабанах табла?
— Не исключено, но я бы не стал ограничиваться одним лишь этим фактором. Я вообще в целом ценю в музыке ее «общинность». Музыка создается общиной музыкантов для самой этой общины и для остальных людей. Не для меня одного.
— Получается, музыка, которую вы создаете, вам не принадлежит?
— Нет, не принадлежит, но она принадлежит всем, кто причастен к процессу ее создания. А таким «причастным» может быть в том числе и публика. Я всегда тяготел к музыке такого плана — сплачивающей, объединяющей. Вне зависимости от жанра. Это может быть фолк, джаз, классика — что угодно. Музыка, которая мне действительно нравится, — это музыка, созданная определенным содружеством людей.
— Возможно, именно это качество «коллективности», ощущение причастности к тому, что рождается на свет здесь и сейчас, и объединяет фолк и джаз.
— Да, джаз вполне может быть формой фолк-музыки. Можно сказать, что мы — я и мои музыканты — пытаемся создать современную фолк-музыку, используя методы джаза.
— В вашей музыке также силен спиричуэл-элемент, который порождает ассоциации с творчеством Элис и Джона Колтрейн. [В 2018 году Сарати Корвар вместе с ансамблем UPAJ Collective выпустил концертный альбом «My East is Your West», на котором исполнял композиции Фэроу Сандерса, Джона Маклафлина, Элис Колтрейн, Рави Шанкара и других музыкантов, прицельно исследовавших духовный аспект. — Прим. редакции.]
— Я верю, что музыка рождается в тот момент, когда музыкант перестает думать и начинает доверять интуиции. Необходимо абстрагироваться от рационального мышления и позволить себе перестать контролировать ситуацию. В разных культурах люди верят, что это момент, когда ты перемещаешься в другое измерение своего сознания, можешь контактировать со своими предками и так далее. Это очень мощное состояние сознания, которое можно называть по-разному. Именно такое состояние, бывает, испытываешь во время выступления. Даже если оно мимолетно и длится десять секунд, само переживание очень ценно. Духовность всегда подразумевает взаимодействие с чем-то большим, чем ты сам. Добиться ее можно лишь за счет растворения эго и отсутствия контроля. В этот момент музыка исходит от тебя, но ты не контролируешь процесс.
— Вас не пугает момент, когда эти десять секунд заканчиваются?
— Меня больше пугает, что происходит в течение этих секунд. Это очень непривычное состояние — состояние «выключенного» эго. Сейчас мы разговариваем, и я ощущаю присутствие эго. Я осознаю, как мне нужно говорить и о чем. Во время выступления это не имеет значения, ты взаимодействуешь напрямую с более тонкими сферами. Но такие переживания слегка страшат. Вот поэтому очень важно, чтобы процесс творчества происходил в комфортной, безопасной, дружественной обстановке. Тогда легче позволить себе войти в это особое состояние, в эти десять секунд. Создавать музыку нужно с людьми, которые тебя знают и поддержат, если что-то пойдет не так. Гораздо проще, когда у тебя есть постоянная команда. Лично я на каждом выступлении стараюсь вдохновить музыкантов, с которыми играю, рискнуть и открыть свой разум, чтобы переместиться в новое измерение. Центральная идея и задача — достичь этих условных десяти секунд.
— Не рискуете «закостенеть», обрасти зоной комфорта, играя с одной и той же командой музыкантов?
— Я действительно стараюсь поддерживать сотрудничество с одними и теми же людьми. Но это не значит, что я не стремлюсь к новым коллаборациям. Да, хочется играть с друзьями, но новых друзей тоже нужно обретать. Иногда и правда вам так хорошо и комфортно, что не хочется никакого риска, никаких экспериментов. Поэтому и важно, чтобы рядом время от времени появлялся кто-то, кто подтолкнет вас к новым решениям.
