Музыка может по-разному фиксировать события или соприкасаться с ними. Она может пытаться уйти от них, может утешить и отвлечь, стать тихой заводью, чем-то вроде сознательного убежища — и часто эта ее функция необходима и жизненно важна. Однако у музыки есть своя собственная могучая магия. Она способна трансформировать в драму звуков даже невыносимые, ужасающие рассказы и обстоятельства. Не отворачиваясь от них, не закрывая даже на время глаза. Новый альбом российского (ныне осевшего в Петербурге) импровизатора, композитора, музыкального педагога Романа Столяра «Savjest, To Follow» — вероятно, как раз попытка такой работы с травмой, с обескровливающими душу историями. Иногда, чтобы сохранить себя, ты должен высказаться; пусть и посредством музыки, а не крика или памфлета. Без работы с этой травмой через искусство внутренний мир грозит превратиться в серую пустошь.
На «Savjest, To Follow» Столяр обращается к относительно недавнему историческому событию — боснийской войне 1992–1995 годов. И это тот случай, когда музыка выступает чем-то вроде якоря памяти; знака, аккумулирующего чувства и силы, связанные с произошедшей трагедией. В 2021 году Столяр посетил боснийский город Зеница в рамках международного перформанс-проекта «A Beloved Enemy». По словам Столяра, боль от войны не утихает на этой земле уже более тридцати лет — сломаны жизни, надломлены или уничтожены судьбы. В примечании к альбому музыкант упоминает свой любимый альбом Пола Блея «Open, To Love». Очевидно, название «Savjest, To Follow» отсылает именно к нему. Но о какой любви, открытости, искренности может идти речь, когда молох пожирает людей и целые сообщества? «Savjest» — это боснийское «совесть»; слово, которое трудно перевести на другие языки. «Совесть — нечто, что не позволяет молчать, пока творится несправедливость», — указывает автор.
Музыкально это всё тот же узнаваемый Роман Столяр с виртуозной техникой, излюбленными приемами и даже характерными типами фактуры, которые иногда кочуют из импровизации в импровизацию. Столяр может звучать как Александр Скрябин или Кайхосру Сорабджи; может вплетать в импровизацию додекафонические и атональные структуры; может звучать романтически. Его мастерства хватит на всё это и большее. Однако композиционно, драматически эта работа стоит особняком. В «Savjest, To Follow» музыка не обретает какой-то окончательной формы. Она воплощает разорванность, а не естественно развивающуюся непрерывность; отрывистые образы, на которых трудно сосредоточиться.
Открывающая композиция «Right Back from Bosnia» — спутанность, скомканность. Такое состояние бывает, когда сталкиваешься с цунамической силы переживанием или опытом; внутри всё сметено, беспокойно. Первые тревожные перкусионные ноты превращаются в поток романтической силы, разве что не пытающийся быть оформленным, тональным, упорядоченным. Это музыкальный поток сознания, но сознания несчастного, тревожного, раненого. Интенсивность и скорость этого потока постоянно нарастают. В определенный момент слушать его становится мучительно; нечленораздельность звука, стена, затем грохот, громыхание в нижних регистрах. Отдельные моменты и паттерны заставляют вспомнить знаменитый этюд «L’escalier du diable» («Лестница дьявола») Дьёрдя Лигети.
«Zenica, Like Zen» — посвященная городу Зеница обманчиво спокойная пьеса. Под поверхностью, за неторопливым и равномерным движением, скрывается неослабевающее напряжение. Это скорее пейзаж в духе глубинной психологии, чем изображение города в привычном виде. Травма способна оставить в нас инкапсулированный, недоступный опыт, который порождает давление изнутри.
Третий трек «Was haben wir…» интроспективен и кажется чуть ли не дневниковой исповедью. Он посвящен впечатлению Столяра от пронзительного спектакля «Was haben wir gelacht», созданного Иной Арнауталич и Майей Зечо, двумя боснийскими беженками, живущими сейчас в Берлине. Если бы нужно было использовать какой-то романтический арсенал для его названия, его вполне можно было бы назвать «Мыслями», «Грезами». Однако грезы эти полны тревоги и даже внутренней суеты. Музыкальное напряжение поймано в тиски ритма — будто удары сердца дают размер совсем не веселым размышлениям. На протяжении большей части пьесы развивается один и тот же паттерн, на который музыкант будто бы смотрит под разными углами. Одна и та же мысль, одна и та же внутренняя необходимость, которая проглядывает сквозь набегающее волнами забвение.
Наконец, последняя пьеса «Savjest, To Follow» пересекает границу между музыкой и музыкальной структурой, звуковой пластикой. Роман Столяр далеко не первый музыкант, который пытался с помощью своего инструмента имитировать колокольный звон. Но тут этот прием оказался более чем уместен. Фортепианные аккорды — тяжелые, плотные, при этом звонкие и яркие — звучат как призыв. В композиции нет как такового развития, она статична, неизменна; в ней непроницаемость и неизбежность фатума.
Теодор Адорно, философ и музыковед, считал, что время «вымывает» из музыки ее социополитическое и этическое содержание, которое всегда наиболее остро проявлено в современной музыке. Музыка со временем становится «нейтрализованной», чем-то вроде обезвреженной бомбы. В случае с «Savjest, To Follow» дистанцироваться от смыслового послания альбома не выйдет — слишком созвучны события прошлого с нашим временем. От этого сложно определить ценность этой работы для истории и ее место в дискографии Романа Столяра. Тем не менее я призываю слушать альбом и не соскальзывать, насколько это возможно для каждого в меру его психических ресурсов, в тотальное забвение.
От редакции: презентация альбома Романа Столяра «Savjest, To Follow» состоится 15 апреля в санкт-петербургском Музее звука.
