21 и 22 августа 2021 года в музее-заповеднике «Горки Ленинские» пройдет VII Международный фестиваль «Джазовые сезоны». В народе мероприятие чаще называют «фестивалем Игоря Бутмана». Понятно почему: его организатором и правда выступает Igor Butman Music Group (IBMG), а сам Игорь Михайлович и Московский джазовый оркестр под его управлением — бессменные участники программы. Незадолго до старта фестиваля сооснователи «Джазиста» Александр Аношин и Лев Боровков поговорили с исполнительным директором IBMG и продюсером «Джазовых сезонов» Романом Христюком о том, каково это — организовывать мероприятия в пандемию, а заодно и об общем векторе развития джазовой индустрии в России.
— В ближайшие месяцы вы запланировали несколько крупных джазовых мероприятий, и «Джазовые сезоны» — далеко не единственное из них, где ожидаются выступления зарубежных музыкантов. Строить и, главное, реализовывать такие планы в пандемию — дело непростое. Как вам это удается?
— Два фактора: серьезная подготовка и, наверное, везение. Пандемия вообще существенно изменила то, как сегодня работает индустрия привозов зарубежных артистов. Два года назад нужно было подгадать окно в туре артиста, договориться с ним о гонораре, привезти, выполнить райдер. Сейчас далеко не все артисты готовы ездить в туры в принципе. Многие из крупных звезд вообще не планируют гастроли до 2022 года. Остальные смотрят на ситуацию в Европе, Штатах — там концерты начинают потихоньку возобновляться, но очень медленно. Россия, где ограничения в целом гораздо менее строгие, по-прежнему далеко не первое место назначения в их гастрольном маршруте. Традиционно через нашу страну эти маршруты проходят нечасто. Мы это стараемся менять, ведь у нас за последние годы подросла инфраструктура, есть клубы, площадки, фестивали, промоутеры. Но риски того, что мы обо всём договоримся, а потом что-то не состоится, конечно, остаются. Например, в июне на первый Московский джазовый фестиваль должен был приехать великий американский трубач Уинтон Марсалис. Мы планировали огромное событие — десять дней, тысяча музыкантов, сцены по всему городу, — но из-за очередной ковид-волны обстоятельства сложились так, что его пришлось перенести на 2022 год. Зато у Марсалиса случились большие европейские гастроли, которые прошли прекрасно. И теперь он готов приехать к нам на юбилейный концерт Игоря Михайловича [гала-концерт с участием Уинтона Марсалиса, Jazz at Lincoln Center Orchestra, Ларисы Долиной, Сергея Мазаева и Валерия Сюткина состоится 27 октября 2021 года, в день 60-летия Бутмана. Сам Марсалис отметит 60-летний юбилей чуть раньше, 18 октября. — Прим. редакции]. Он, наверное, будет первым джазовым музыкантом из числа суперзвезд, который приедет в Россию после такого большого перерыва. Мы надеемся, что ограничения будут потихоньку снимать.
— А как вы относитесь к новым онлайн-форматам? Ведь они помогают снижать риски и разрабатывать «план Б» на случай неожиданных ограничений…
— Музыкальный фестиваль в формате онлайн — это, на мой взгляд, ни нашим ни вашим. Другое дело конференции. Вот они вполне поддаются «оцифровке». Онлайн-формат даже помогает, поскольку позволяет заполучить спикеров, которых иначе привезти в Россию было бы очень сложно. У меня есть конкретный пример с тем, как мы организовывали в прошлом году форум Jazz Across Borders [крупная конференция, посвященная профессиональным вопросам джазовой индустрии, проводится с 2017 года. Основатель и президент — Игорь Бутман. — Прим. редакции]. Мероприятие запланировали на ноябрь, и вплоть до октября мы были уверены, что проведем его офлайн. Продумывали меры безопасности, программу, спикеров исходя из условий пандемии. Но стало понятно, что провести его так, как мы задумали, вживую невозможно. Пришлось переносить в онлайн. Мы в итоге, по-моему, изящно перестроили программу, получив в число участников и Роберта Гласпера, и Дайан Ривз, и спикеров из Бёркли, и вообще людей со всего мира. Нас посмотрело более 10 000 человек, это большое достижение. Что касается фестивалей, «планы Б» тут другие: где-то перейти с открытой на закрытую площадку, где-то уменьшить формат и число продаваемых билетов. Вообще, с наступлением ковидной эры стало понятно, что все фестивали теперь будут иметь некую онлайн-составляющую. Но она, я твердо убежден, никогда не заменит людям живых выступлений, общества друг друга, ощущения сопричастности к чуду, которое прямо сейчас происходит на сцене. Публике важно чувствовать себя частью джазовой тусовки.
— Кстати, как вы пришли в эту тусовку? И почему именно с продюсерской стороны в ней закрепились? Ваш отец — музыкант, вы сами играете в кавер-группе. При этом вы закончили продюсерский факультет, потом изучали авторское право в МГЮА. Почему вы не выбрали музыку своим основным занятием?
— В кавер-группе я больше не играю, она пока поставила свое существование на паузу; все участники слишком заняты. Очень сложно выбрать время для репетиций и выступлений, когда в одной группе оказываются топ-менеджер «Сбербанка», член совета директоров Avito и так далее. Что же касается выбора профессии, я всегда понимал, что свяжу жизнь с музыкой. У меня действительно музыкальная семья, мама — гитаристка, папа — пианист. Не думал, что буду заниматься именно продюсированием. Но так получилось, что на втором курсе Гнесинки я получил рабочее предложение от парня, который учился на курс старше, — попробовать свои силы в джазовом клубе Игоря Бутмана. Мы стали коллегами. Я изначально занимался пиаром, был пресс-атташе клуба. А где-то восемь лет назад переключился на продюсирование мероприятий. В первую очередь занялся фестивалем «Триумф Джаза», потом и другими: участвовал в запуске Jazz Across Borders, в 2018-м стал исполнительным продюсером International Jazz Day в Санкт-Петербурге и так далее. Сегодня я считаю всё произошедшее счастливым стечением обстоятельств, благодаря которому я чувствую себя на своем месте.
— Получается, что практически вся ваша профессиональная жизнь связана с Игорем Бутманом — сначала с его клубом, а затем с фестивалями, форумами и всем остальным?
— Да, я с Игорем Михайловичем работаю уже семнадцатый год. Количество фестивалей у нас увеличилось до десяти штук и продолжает расти. Появляются новые инициативы, новые идеи, в том числе к 100-летию российского джаза, которое мы будем отмечать в 2022 году с джазовыми подвижниками из всех регионов России. Я стараюсь успевать за своим руководителем, поскольку его темпам роста можно только завидовать.
— Но этот темп, вероятно, набран во многом благодаря вам? Ведь как исполнительный директор вы держите на себе огромную часть деятельности IBMG.
— Надеюсь, что так. Но не только я, а вся наша замечательная команда, потому что без команды справиться совершенно невозможно.
— На конференции Jazz Across Borders Игорь Бутман назвал вас продюсером мирового уровня. Какими компетенциями должен обладать продюсер именно в джазе, чтобы быть первоклассным специалистом? Есть ли особая джазовая специфика в этой профессии?
— Приятно слышать такие слова о себе. Стараюсь им соответствовать. Мне кажется, что продюсирование в классической музыке и джазе довольно сильно отличается от продюсирования в поп- и рок-музыке. В первую очередь потому, что в этих сферах люди по-разному зарабатывают деньги. Джаз изначально заточен под живые выступления, а не под продажу записей на носителях. Когда рухнули продажи компакт-дисков и все ушли на стриминговые платформы, это в наименьшей степени сказалось на секторе джазовой музыки. Что касается компетенций, здесь нужно прежде всего сказать, что профессионалу индустрии необходимо искренне любить джазовую музыку. Можно спокойно заниматься продюсированием поп-музыки, понимая, что ты зарабатываешь деньги, а не создаешь и продвигаешь великое искусство. С джазом так не получится. Твои вкусы и твое отношение к ремеслу определяют, насколько ты состоишься как профессионал. Продюсирование в сфере джазовой музыки невозможно без ощущения, что ты делаешь правильное дело — не просто продвигаешь какой-то продукт, а занимаешься развитием искусства. Когда твое предложение сделать фестиваль, форум, снять фильм поддерживают разные участники рынка, а потом его еще и удается удачно претворить в жизнь, — это каждый раз большая победа и для тебя лично, и для всей индустрии. Потому что ты даешь людям чуть-чуть больше возможностей. Ты создаешь, грубо говоря, рабочие места, позволяешь искусству развиваться в регионах, борешься за информационное поле с традиционными его участниками. Результат этой долгой и упорной работы виден даже в том, как растет присутствие джаза в медиасфере. Взять хотя бы появление нового медиа — «Джазиста». Недаром оно возникло именно сейчас, а не десять и не пять лет назад.
— Насколько вообще популярна и востребована ваша профессия в нашей джазовой индустрии? Хорошо понятно, чем занимаются, скажем, арт-директор, продюсер лейбла или музыкальный продюсер записи. Продюсер таких масштабных мероприятий, кажется, вообще только один — и это вы. Есть ли у этой профессии будущее в России?
— Безусловно, никто не проводит такое количество джазовых фестивалей и мероприятий в нашей стране, как Фонд Игоря Бутмана и IBMG. Можно назвать меня одним из самых занятых людей в индустрии, так как я исполнительный продюсер всех наших ивентов. Но, конечно, я не один — один в поле не воин. Начнем с того, что первым крупнейшим продюсером фестивалей в нашей стране стал и является Игорь Бутман, который первым начал привозить топовых джазовых музыкантов из-за рубежа в огромных количествах, а затем в 1999 году основал самый большой и статусный джазовый фестиваль нашей страны — «Триумф Джаза» (который в 2022 году пройдет в шести регионах) — и во многом заложил основы джазового фестивального менеджмента в нашей стране. Во-вторых, конечно, в российской джазовой индустрии есть ряд крупных клубов и крупных джазовых фестивалей, развитием которых занимаются очень талантливые продюсеры. Но сама по себе джазовая сфера только сейчас обрастает некими институциями. Менеджмент в джазе всегда интересно сравнивать с менеджментом в сфере академической музыки. Если джазовое сообщество прямо сейчас пытается своими руками творить историю, то там уже всё придумано. У академистов есть Союз концертных организаций России, который объединяет филармонии. В каждом регионе РФ есть своя филармония — она создана под академическую музыку, но иногда может заниматься и джазом. Есть огромное количество академических музыкантов, оркестров, фестивалей. Всем этим заправляют менеджеры, у которых за десятилетия работы уже устаканились свои традиции управления, появилась единая система. В джазе же в советское время вся менеджерская работа велась стихийно, а информация о ней до сих пор очень разрозненная. Ни о какой преемственности и традициях речи не идет. Я недавно побывал в Ярославском городском джазовом центре и обнаружил там колоссальные массивы информации о джаз-фестивалях, которые проводились комсоргами с 60-х по всей стране. То есть знания накапливались отдельными энтузиастами, но передавать их было некому и применять по большому счету негде. Один клуб и пара фестивалей — вот и всё.
— А сейчас как?
— Знаете, мне кажется, поворотной точкой в новейшей истории развития российского джазового сообщества стал первый форум Jazz Across Borders в 2017 году, который мы задумывали как некий саммит современного джазового сообщества. Участники рынка встретились, посмотрели друг на друга и подумали: «Ха, а нас много!» И это правда: нас, профессионалов джазовой индустрии, стало действительно много. Особенность в том, что у нас эта широкая структура есть, но сеть профессиональных участников не формализована, как в академической музыке. Поэтому прямо сейчас у нас есть уникальная возможность построить будущее российской джазовой индустрии, запрограммировать его. Всё большему числу людей это интересно. Год назад мы попробовали провести первую джазовую смену для молодежи на «Тавриде» [арт-кластер деятелей культуры и искусства в Крыму. — Прим. редакции], которая прошла с большим успехом. Она предназначалась исключительно для музыкантов. В этом году мы решили, что пора подтягивать менеджеров в сфере джазового искусства. На смену [проходила с 6 по 13 августа. — Прим. редакции] в дополнение к 120 музыкантам и 12 звукорежиссерам мы позвали порядка 20 молодых менеджеров и продюсеров из джазовой сферы со всей страны: из Ярославля, Хабаровска, Самары, Петербурга, Иркутска, Нижнего Новгорода, Якутска и других городов. В сумме 10-12 регионов, в которых они — настоящие подвижники, катализаторы джазовой жизни. Мы провели для них недельный образовательный интенсив с участием моих коллег, и какое же это счастье наблюдать, что появилось столько грамотных, пассионарных и талантливых управленцев в нашей сфере! Они делают джазовые абонементы в филармонии, они придумывают свои фестивали, они подают заявки на всевозможные гранты. Они и продюсеры, и проектные менеджеры, и организаторы, и исполнители. Взять того же Дениса Рыбакова [руководитель самарского джазового «Движения», музыкант, продюсер, организатор фестивалей. — Прим. редакции] — это прекрасный пример человека, который своими усилиями меняет культурный ландшафт Самары. Благодаря ему на праздновании Дня города Самары выступает целая обойма джазовых музыкантов. Денис занимается образованием, ивентами, сейчас старается открыть джазовый клуб, получил весомый грант от «Тавриды» на реализацию проекта джазового образовательного лагеря в 2022 году. То, что при Самарском институте культуры открывается джазовая кафедра, — результат его трудов и нашей поддержки. Можно ли представить новость о том, что при каком-то вузе открывается кафедра классической музыки? Нет, они все уже существуют десятилетиями. А в джазе только складываются новые реалии. Появляется Академия джаза [ее директор — Игорь Бутман. Недавно стало известно, что в 2023 году откроется «Академия джаза и популярной музыки под кураторством Игоря Бутмана» в Санкт-Петербурге. — Прим. редакции], по всей стране открываются новые образовательные учреждения.
— Спросим вас как преподавателя, ведь вы педагог в Российской академии музыки имени Гнесиных. Какие кадры нужно растить, чтобы «программировать», формировать индустрию? Как прокачать образовательную среду в джазе?
— Образование — это действительно злободневный вопрос. Увеличение количества и вообще сохранение джазовых кафедр — важная задача и одно из условий того, что индустрия будет расти не меньшими темпами, чем сегодня. Почему сейчас джаз на волне? Потому что выросло огромное количество музыкантов, которые очень круто играют. Они не то что составляют конкуренцию многим зарубежным музыкантам, на которых мы вечно равняемся, а действительно их побеждают. Взять того же гитариста Евгения Побожего [в 2019 году победил на Международном конкурсе гитаристов Института джаза Херби Хэнкока — главном джазовом конкурсе планеты. — Прим. редакции] или пианиста Олега Аккуратова [в 2018 году занял второе место в Международном конкурсе джазовых вокалистов имени Сары Воэн. — Прим. редакции], который и за рубежом конкурсы выигрывает, и у нас впереди планеты всей. Многие молодые музыканты производят огромное количество крутой музыки на высочайшем уровне. Понятно, что когда такое происходит, интерес к джазу растет. Так что условие развития нашей индустрии, мне кажется, — создание разветвленной сети джазового образования, особенно в регионах РФ. Сюда же относится образование в сфере джазового менеджмента, потому что этому вообще нигде не учат, а запрос огромный. Надо учить конкретным практическим навыкам: от того, как сделать в Excel табличку с бюджетом, до того, как развивать карьеру артиста, как генерировать инфоповоды. Многие думают, что продюсирование — это что-то туманное, непонятное. А надо учить матчасть.
— Чего в вашей работе больше — матчасти или творчества?
— Я стараюсь заниматься и тем, и другим. Но я не считаю, что творчество и модный сегодня «креатив» суть одно и то же. Идея — это десять процентов любого дела. Девяносто процентов — реализация. Реализовать идею так, чтобы ее не испортить, на должном уровне, с должным финансированием и менеджментом — куда более творческая задача, чем эту идею придумать. У меня в работе часто появляются нетривиальные задачки на логику, которые надо каким-то образом решать. Например, как россиянину получить американскую визу, если их у нас не выдают, а в те страны, где выдают, наших граждан не впускают. Для меня вот такие задачки и являются творчеством. Хотя вот когда мы с Игорем Михайловичем и Грантом Робертовичем [Ханджяном, руководителем джаз-клуба «Эссе». — Прим. редакции] придумали идею Jazz Across Borders, я прямо почувствовал, что это действительно определенный вид творчества, который на моих глазах превращается во что-то реалистичное. Особенность творчества заключается в том, что 99 процентов всех усилий превращаются в ничто. Задача продюсеров и менеджеров очень проста: нам нужно, чтобы идеи не закончили там, где заканчивает большая часть этих идей, какими бы гениальными они ни были.
— В чем вы видите самые значимые точки роста российского джаза?
— Давайте считать, но не в порядке значимости, а как пойдет. Во-первых, это востребованность российских музыкантов во всем мире. Начиная с 2017 года появилась масса историй успеха: и LRK Trio, и Олег Аккуратов, и Евгений Побожий, и Алина Ростоцкая, и многие другие музыканты — с ними активно связываются зарубежные продюсеры и промоутеры. Наших берут везде. Хотя за рубежом в целом не очень много знают о российском джазе. Когда им говорят: «Игорь Бутман, Moscow Jazz Orchestra», — они сразу понимают, о ком речь. А вот когда спрашиваешь, кого еще вы знаете… Мы хотим эту ситуацию изменить и уже меняем. Во-вторых, безусловно, количество привозов и вообще уровень джазовых фестивалей. За рубежом привыкли, что джазовый фестиваль длится десять дней, двадцать, тридцать. Весь город гуляет, везде выступают крутейшие джазовые музыканты. Это норма. У нас пока такой нормы нет. Но мы хоть и скромнее, зато не ударились в крайность, когда у тебя на главном джазовом фестивале Европы выступает Рики Мартин [Роман имеет в виду выступление Рики Мартина на Montreux Jazz Festival в 2011 году. Певец в том же году выступал на Pori Jazz в Финляндии, а в 2018-м был хедлайнером Dubai Jazz Festival. — Прим. редакции] или, не знаю, группа Napalm Death. Такой сейчас модный прикол: покажем на джазовом фестивале какой-нибудь трэшачок. Нам, чтобы привлечь публику на джазовый фестиваль, не нужно везти туда что-то такое вот выбивающееся из джазового репертуара. Московский джазовый фестиваль, который мы наметили на 2022 год, будет крупным пятидневным опен-эйром, причем почти все площадки бесплатные. В России такого никогда не было. В-третьих, это поддержка молодых музыкантов. У нас есть соответствующая инфраструктура — например, тот же Президентский фонд поддержки культурных инициатив с объемом грантовой поддержки в 3,5 миллиарда рублей по всей стране. Музыкант может зарегистрироваться как индивидуальный предприниматель и податься на грант, если у него есть конкретный проект. При этом не хватает, может быть, частных инициатив — именных стипендий, негосударственных фондов поддержки молодых представителей джазового искусства. Но я уверен, что мы в эту сторону движемся. Люди потихоньку начинают понимать, что культурная повестка в России — не только классика и хип-хоп, но и джаз. Мы как раз активно выступаем за то, чтобы наша страна представляла свою культурную идентичность за рубежом не только с помощью условного балета.
— Действительно, с хронологической точки зрения рост индустрии начался в 2017 году. Появились новые лейблы, стало поднимать голову фестивальное движение, Клуб Алексея Козлова победил в голосовании All About Jazz, где публика выбирала лучший джазовый клуб мира, и так далее. Что стало триггером всего этого? Нечто иррациональное? Или всё-таки есть какая-то причина, по которой наш джаз — казалось бы, вопреки обстоятельствам — находится на подъеме?
— У джазовой музыки в нашей стране есть одна историческая особенность: она долгое время, вплоть до 90-х годов, развивалась «вопреки». Мне кажется, эти традиции для джазовой культуры работают и сейчас. Бушует пандемия, а мы пишем новые альбомы, проводим конференции, не сидим на месте. Что случилось в 2017-м? Индустрия, пусть и не формализованная, оказалась готова к скачку: появилась накопленная критическая масса музыкантов, площадок и профессионалов. Вместе с тем этой критической массой двигали пассионарные энтузиасты. Для нас каждая новая инициатива свежа и заряжает энергией. Знаете, вот читаешь книжку Энди Уорхола «ПОПизм», и он говорит, что в середине 60-х было четкое ощущение, что сейчас бомбанет. У нас в 2017-м было такое же ощущение — что настало время квантового скачка в джазовой музыке. И ты им сам управляешь, создавая новые проекты и ставя всё более сложные задачи.
— А если говорить о рациональной, коммерческой подоплеке всей этой бурной деятельности? Может ли производство джазового продукта быть прибыльным бизнесом?
— Я абсолютно уверен, что может. Просто в индустрии присутствуют люди с разной мотивацией: кто-то хочет деньги зарабатывать, а кто-то занимается фестивалями или клубами просто ради собственного удовольствия, потому что любит эту музыку. Если первые тщательно просчитывают свои проекты, эффективно подходят к управлению, относятся к ним как к бизнесу, то вторые могут вообще работать себе в убыток и не думать о деньгах. Еще есть, скажем так, полупрофессионалы — приходят в джаз, например, промоутеры из поп-музыки и решают заняться джазовыми привозами. Платят зарубежным артистам катастрофически необоснованные гонорары, обваливают рынок, а потом говорят, что с помощью джаза невозможно зарабатывать.
— Какая стратегия у IBMG? Вы тщательно просчитываете экономическую составляющую или занимаетесь только просветительскими проектами?
— У нас есть проекты разной направленности. Фонд Игоря Бутмана занимается чисто филантропией. Во время пандемии он помогал музыкантам, поддерживал тех, кто остался без работы. Фонд проводит форум Jazz Across Borders. Как вы понимаете, за ним не скрывается какая-то суперприбыльная бизнес-модель — это проект, который имеет скорее социальную направленность, он запущен для развития джазовой индустрии. Да, он не убыточный, но цели заработать миллиарды здесь нет. Кроме этого, у нас есть разные образовательные проекты. При поддержке Фонда мы делаем в рамках своих фестивалей серии бесплатных мастер-классов. На последней смене на «Тавриде» мы поставили себе задачу создать действующий всероссийский молодежный джазовый оркестр и постараться обеспечить его работой — хотя бы на фестивалях, которые мы делаем. Но, безусловно, есть у нас и коммерческие проекты.
— А что делать музыкантам и лейблам? Как зарабатывать?
— У музыкантов монетизация идет, конечно, за счет количества выступлений. Но, не записываясь, вы не создаете информационных поводов. Классическая модель, когда музыкант выпускает альбом и едет в тур, чтобы заработать на продаже тиража и чуть-чуть на гастролях, в джазе никогда особо не работала. Сейчас музыкант выпускает альбом, чтобы поехать в тур, чтобы на его концерты пришли. Корни этого уходят в американскую медийную структуру: вот есть джазмен, он выпускает альбом, его берут в эфир радиостанции, специальные люди занимаются продвижением и обеспечивают ротацию, о нем все говорят — и тогда на его концерты продаются билеты.
— Но всё меняется, старые модели разрушаются. Может ли современная индустрия полноценно существовать без каких-то элементов, важных в прошлом — без лейблов, без медиа?
— Сегодня музыканты получили свободный доступ к прямому закачиванию своих треков на стриминговые платформы. Казалось бы, пиши, загружай, получай деньги, и в других музыкальных сегментах это действительно работает. А в джазе по-прежнему важен вопрос авторитета и рекомендаций. Почему до сих пор печатают журнал DownBeat и он популярен? Потому что поклонники джаза в нем читают, что нового выпустили Blue Note или Heads Up. Роль лейблов и медиа до сих пор велика, особенно в том, что касается карьеры музыканта, его имиджа и веса в джазовом мире. Игорю Михайловичу, допустим, не столь важно, на каком лейбле выпуститься. Вот мы сейчас готовим к изданию его новый альбом с барабанщиком Антонио Санчесом.
— Интересно. А кто записался на этом альбоме?
— Игорь Бутман, Евгений Побожий, Мэтт Брюэр и Антонио Санчес.
— Ух ты. Неплохой состав! Когда выпускаете?
— Выпускаем скоро. Там еще контрабасиста Мэтта Брюэра замещает Эдди Гомес периодически. Такой вот классный альбом. Его можно издать самостоятельно. Все знают, кто такой Игорь Бутман, кто такой Антонио Санчес. А для молодого исполнителя вопрос, где издаваться, был бы крайне важен. То же самое касается медиа. Ты будешь слушать миллиардное количество подборок «Новое в джазе» в Apple Music, которые кто-то там составил? Нет, наверное, ты предпочтешь прислушаться к тем людям, которые решили выпустить конкретного артиста на своем лейбле, или к мнению рецензента, который сделал обзор альбома. Ну, и не стоит забывать про определенный фетишизм среди фанатов джаза. Нам нужны пластинки, журналы, определенная атмосфера в клубе. Это всё — обязательные элементы индустрии, которые могут монетизироваться.
— Но ведь такая консервативность не всегда бывает на руку. Если вернуться к фестивалям, есть известный стереотип, свойственный некоторым российским слушателям: на джазовом мероприятии обязательно должен быть черный вокалист и аккомпанирующий состав, другое не принимается. И, скажем, инструментальному трио или квартету с ним бесполезно конкурировать…
— Это факт, и его надо принять. Но это не значит, что поделать тут ничего нельзя. Например, мы проводим мероприятия в регионах, экспериментируем с лайнапом, у нас есть один фестиваль, «Сахалин-Хоккайдо Jazz», где нет вообще ни одного американца, зато активно участвуют составы из Японии. Там регулярно проходят джемы, где российские и японские музыканты импровизируют вместе. И публика эту музыку, максимально далекую от существующих шаблонов, прекрасно принимает. Можно вспомнить, как в 80-е группы «Аллегро» или «Арсенал», игравшие сложную инструментальную музыку, приезжали в любой региональный город и давали там четыре-пять аншлаговых концерта подряд в самом крупном по вместительности местном зале. А сегодня, например, тромбонист Сергей Долженков регулярно и успешно гастролирует по России с сольными проектами и оркестрами. Те же Женя Побожий и Олег Аккуратов приезжают на гастроли как большие артисты мирового уровня. Публика их знает, идет именно на них. Есть фестивали, такие как «Куzня Джаzz» в Новокузнецке, где, за редким исключением, выступают актуальные отечественные джазмены. Один-два привозных артиста мелькнут в лайнапе, но это как раз исключение, подтверждающее правило. Борис Бородушкин регулярно привозит в Красноярск наши лучшие составы, устраивает им резиденции на местных площадках, проводит мастер-классы. Развивается как бы такая новая арт-форма с опорой на местные силы.
— С вашей точки зрения, ситуация улучшается?
— Да, конечно. Смотрите, сколько за последнее время у нас появилось успешных молодых составов. Вместе с тем нельзя перекладывать ответственность на слушателя, на его вкусы. Есть примеры, когда музыканты существуют комфортно только в формате аккомпанирующих составов. И вот они хотят «вписаться» в тот стереотип, который вы обозначили, берут вокалиста, причем довольно среднего. А публика же всё чувствует. Люди выходят с концерта разочарованные, и вряд ли после этого они захотят еще раз прийти на джаз. Особенно если мы говорим про небольшие города, где выбор невелик. На мой взгляд, вот с таким непрофессионализмом и надо бороться.
— Давайте подытожим ваши фестивальные планы на осень-2021 и на следующий год. Программа, похоже, будет очень насыщенная.
— После августовских «Джазовых сезонов» мы планируем очередной Sochi Jazz Festival. Надеюсь, что ситуация с ковидом позволит нам провести его в середине сентября в Сочи. Но понятно, что в этом вопросе полной уверенности быть не может. Тем не менее мы готовим интересную программу. В октябре юбилейные концерты Игоря Михайловича Бутмана пройдут с участием Уинтона Марсалиса и его оркестра в Кремлевском дворце в Москве и на «Тинькофф Арене» в Петербурге. Марсалис в Питере, кстати, ни разу не выступал с 1999 года. В октябре же нас ждут гастроли в Турции и традиционный фестиваль на Сахалине, о котором я говорил чуть раньше. В ноябре планируем провести юбилейный пятый Jazz Across Borders в Петербурге — даст Бог, в офлайн-режиме. На декабрь запланированы гастроли Московского джазового оркестра в США. В марте 2022 года состоится очередной «Триумф Джаза». Впервые помимо Москвы, Санкт-Петербурга и Тулы он пройдет еще и в Красноярске, Ярославле и Твери. 2022-й вообще будет крайне насыщенным и интересным. Празднование столетия российского джаза пройдет по всей стране с большим масштабом. Мы готовим целую программу мероприятий с концертами, изданием книг, выпуском фильма и вообще самыми разными форматами выражения джазовой культуры в городском пространстве. На середину июня намечен Московский джазовый фестиваль. Он пройдет на пяти площадках: Парк Горького, «Музеон», сад «Эрмитаж», парк «Зарядье» и еще одна, пока секретная. На это мероприятие мы делаем большие ставки, и надеюсь, у нас всё получится по срокам и по количеству зрителей, которые его смогут посетить.
— Как вы всё это успеваете? Как хватает сил и энергии?
— Никакого секрета тут, наверное, особенно нет. Я занимаюсь тем, что мне действительно нравится, отсюда энергия и силы. Плюс я работаю не сам по себе, а в отличной команде. Со мной рядом профессионалы и энтузиасты своего дела, на которых я могу положиться. Да, нас мало, дел много, но мы в тельняшках.
Фотографии предоставлены пресс-службой Sochi Jazz Festival, пресс-службой Jazz Across Borders, медиаслужбой Арт-кластера «Таврида».
