«Резня». Применительно к контексту современной музыкальной истории это слово ассоциируется в первую очередь с Caspar Brötzmann Massaker — группой немецкого гитариста Каспара Брётцманна, в рамках которой он сводил воедино жалящий шумовой рок и практики свободной импровизации. Вряд ли два Антона, Пономарев и Образина, известные музыкальные эрудиты, никогда не слышали про этот ансамбль. Но, что называется, все совпадения случайны. Вполне возможно, не слышали.
Каспар Брётцманн иногда играл дуэтом со своим отцом, легендарным саксофонистом Петером Брётцманном, — и Пономарев с Образиной предлагают нам похожий состав инструментов. Саксофонист Пономарев играет еще и при помощи электроники, а гитарист Образина одновременно источает «подземные» (по его выражению в интервью Сергею Мезенову на Colta.ru) и валящие с ног басовые звуки, тяжелые гитарные шумы и тонкие аккорды, наигрывая ими как будто попытки заново обрести навсегда утерянные в прошлом мелодии.
Импровизации дуэта обретают совсем четкий и страшный контекст, если тщательно изучить оформление альбома, в особенности — названия двух его двадцатиминутных композиций. «Bhola» — это, несомненно, Бхола, самый смертоносный в истории тропический циклон, обрушившийся в 1970 году на Восточный Пакистан, включая тогда еще не независимый Бангладеш. Погибло полмиллиона человек. «Ajkai» — это авария 2010 года на алюминиевом заводе в Венгрии близ города Айка, когда прорвалась плотина, сдерживавшая резервуар с предельно ядовитыми отходами. Десять человек погибло, пострадавших набралось полторы сотни, вред окружающей среде и инфраструктуре исчислялся десятками миллионов евро.
«Bhola» и правда разворачивается как тропический циклон: поначалу нащупывая свою мощь, постепенно обретая ее в своем сознании и в финале извергаясь на слушателя всей силой. Пономарев атакует свои электрические приборы, и музыка благодаря им насыщается шумом, мерцающим на панораме как редкие и не предвещающие ничего хорошего капли дождя с тяжелого черного неба, нависшего над заливом. Образина, известный своими вкрадчивыми сложными рок-песнями в составе московской группы JARS, тут выступает как гитарист, чья игра ориентирована не на внутренний ритм, а на создание экспрессивной антитезы всё нарастающей энергетике электроники Пономарева.
«Ajkai» же открывается протяжным электронным соло — и кажется, будто это заели какие-то сигналы в приборной панели того самого алюминиевого завода, будто стартовал необратимый процесс, который приведет к катастрофе. Так, в общем, и выходит. Образина вступает уже не переборами, доминирующими на «Bhola», а давящим и раздирающим криком гитары, который спрятан где-то в глубине звука. Кричит и саксофон Пономарева, выписывающий в воздухе стальные протяжные ноты. «Ajkai» — это музыка о долгой и ужасной смерти, которой не избежать.
Впрочем, представьте себе. На вас обрушивается ураган. Или на ваш дом движется поток ярко-красных отходов. Все происходит стремительно, вам уже не спастись, вы паникуете и пытаетесь что-то предпринять, но все тщетно. Последняя картина, которую вы видите перед глазами, несомненно ужасна, но настолько же необычно и ослепительно красива. Переплетения ветров, собравших в себя землю, металлы, обрывки человеческой жизни, — и волны удивительного цвета, пожирающие почву, ваш дом и вас. В такой смерти есть что-то не только пугающее, но и эстетически привлекательное. Вот эту скрытую во мраке будущего красоту и пытаются нащупать Образина с Пономаревым — ровно как и передать сумбур последних секунд жизни.
Не так уж важно, когда именно музыканты подобрали названия двум своим импровизациям: до или после сессии. Важно, что они — одна из деталей, которые обогащают слушательский опыт и помогают воспринимать такую музыку (без них порой, по правде сказать, утомительную и однообразную). Таких деталей внутри и снаружи музыки Пономарева и Образины предостаточно; следуйте указаниям, — или же сами найдите себе другие.
Слушать альбом: Spotify | Apple Music | Deezer | Яндекс.Музыка
