Каждую пятницу в рубрике «Поставь мне джаз» мы публикуем плейлисты, собранные по просьбе «Джазиста» людьми разных профессий и вкусов. Тему гость определяет сам, единственное условие — никаких условий, полная творческая свобода.
Джангир Сулейманов,
режиссер-мультипликатор
(«Смешарики», «Фиксики»,
«Летающие звери» и др.)
Музыка. Я обожаю музыку. В разных проявлениях. Но джаз — это особенная для меня тема.
Баку. Город, в котором я родился. Город джаза. Спросите у любого бакинца, он вам ответит: джаз. В советское время — переполненные залы на концертах джазовых исполнителей и фестивалях джазовой музыки. Сам я еще подростком неоднократно посещал их, благо папа был главным редактором музыкальной редакции Гостелерадио АзССР, и билеты были всегда! Отец дружил со многими, да почти со всеми азербайджанскими музыкантами, композиторами, записывал их на радио. В том числе дружил и с джазовыми музыкантами — Рафиком Бабаевым, Вагифом Мустафазаде, ансамблем «Гая»… Отец закончил консерваторию по классу кларнета, и, конечно, в моем плейлисте есть Бенни Гудман. Пластинок в доме было много! Некоторые исполнители и композиции попали в плейлист благодаря отцовским пластинкам. Например, после выставки достижений социалистических стран у нас в коллекции оказалось большое количество венгерских и чешских пластинок. Одна пластинка так и называлась — «Jazz», ее записала венгерская рок-группа Bergendy.
Мой плейлист автобиографичен. Все включенные в него музыкальные темы связаны с теми или иными событиями в моей жизни: случайными или судьбоносными встречами, влюбленностями или прочитанными книгами. Когда я был еще совсем молодым, призывного возраста парнем, мой старший (лет на десять) друг Шалико вручил мне кассету и сказал: «Чувак, вот что надо слушать — Бенсона, Эла Джерро и Джино Ванелли». Шалико был последователен: в своей дипломной работе по анимации он нарисовал обнаженных девушек, которые красиво парили в воздухе под музыку Джорджа Бенсона. А другой старший друг, режиссер Вахид, предложил мне выбрать пластинки из его коллекции, потому что у него сломался проигрыватель, и вообще он теперь пользуется магнитофоном. Так в моей жизни появились Махалия Джексон и спиричуэлс. «Oh my Hallelujah Lord!»
Армстронга я впервые услышал в дуэте с Эллой Фицджеральд: развеселила песня про помидоры и картошку [в «Let’s Call The Whole Thing Off» поется о разном произношении слов «tomatoes» и «potatoes». — Прим. «Джазиста»]. Трио Оскара Питерсона — двойник c концертом 1978 года в Париже — потрясающий альбом. Не сразу замечаешь отсутствие ударника, а из каскада звуков рождается мелодия, рассыпается блестками и снова собирается. Ого! А разве так можно? Для меня тогда это было неожиданно и завораживающе.
Красная кассета «TDK»: на одной стороне Чик Кориа с «Return to Forever», которая уносит тебя в космические дали, а на другой, как мне сказали, — Махавишну с бодрящим альбомом «Spectrum» (позже выяснилось, что это творение Билли Кобэма, а гитаристом выступает Томми Болин, будущий участник Deep Purple). Но Джона Маклафлина — Махавишну — я запомнил и в 90-х был на его первом концерте в России. Люди висели на люстрах.
Чарли Паркер! Для меня он главный человек в джазе. Удивительно, но о Паркере я впервые узнал из книги Юга Панасье «История подлинного джаза». Панасье считал, что белые не умеют играть джаз, а треть книги была посвящена проклятиям в адрес Паркера и музыкантов бибопа. Панасье не нравилось всё — начиная с одежды («Боже! Где их сценические костюмы? Эти оболтусы играют в уличной одежде!») и заканчивая самой музыкой («Бибоп — это вообще не джаз! Да они хотят играть, как белые!»). Паркер меня заинтересовал. Я его послушал, обомлел от счастья и задвинул книгу Панасье подальше, а бибоп надолго стал моим любимых джазовым направлением.
Нина Симон здесь с песней Джона Джейкоба Найлза — это потому, что я люблю женщин с темными волосами и нежными руками. Билли Холидей я обычно слушаю один: моей жене она разрывает сердце. Сидней Беше на маленьком колесном пароходике по Миссисипи с бессмертным лоцманом Сэмюэлом Клеменсом: музыканты сильно навеселе, и дудки выпадают из рук, но мелодия продолжается и растворяется вместе с корабликом в голубом горизонте. Это еще и тот горизонт, сливающийся с морем, на который я смотрю со своего балкона в Баку.
Колтрейн и «Afriсa Brass» в моем кассетном плеере. Одной стороны как раз хватает на путь из дома до студии. В морозном воздухе на меня обрушивается мощь первобытной Африки, «трубы» слонов, вой львов и бег зебр по саванне. Самый грустный альбом — «Live in Hamburg 1985» Чета Бейкера. Чет играет и поет так, как будто он уже всё знает…
«Как забавно она наворачивает на вилку листья и жует их старательно, проглатывая вместе с темами Арчи Шеппа, а то вдруг — пфф! — маленький серебристый пузырек в уголке влажного лоснящегося рта, очень красивые губы, твердо очерченные, такие как надо, прямо с рисунков мастеров Возрождения…» — писал Хулио Кортасар в рассказе «Киндберг», и Арчи Шепп тоже в моем плейлисте. За блюз отвечает Дженис Джоплин, а за колыбельные — Сара Воэн. Дюк Эллингтон попал сюда из пианоктейля Бориса Виана, «Crusaders» — из «Джеки Браун» Тарантино, а Кёртиса Мэйфилда я просто очень люблю.
Закончить хочу 2021 годом — композицией с прекрасного альбома «My Story» трио Дмитрия Илугдина (это музыка моего 51-го лета) и хулиганским фьюжн-кавером на песню моих друзей Сергея Васильева и Марины Ланды «Мнем мы мнем» в исполнении блистательных Олега Белова и Жени Стригалёва. Я ведь всё-таки отчасти Смешарик.
Слушать на Apple Music | YouTube | Яндекс.Музыка
