Имя шведского саксофониста Матса Густафссона (The Thing, Gush, Fire!, VAR и другие проекты) известно далеко за пределами мира импровизационной музыки. Благодаря бесчисленным коллаборациям с джазменами, рокерами, нойзерами и даже представителями поп-музыки Густафссон с каждым годом наращивает фан-базу и сбавлять обороты явно не собирается. Систематизировать (да и просто послушать) всю его обширную дискографию — задача титаническая. Но вот разобраться в его сольном творчестве вполне реально. Илья Белоруков проанализировал полтора десятка альбомов фри-джазового музыканта, включая самый свежий — вышедший в мае 2022 года «Contra Songs».
Матс Густафссон родился в 1964 году в городе Умео в северной Швеции. В детстве он занимался игрой на флейте; позже, впечатленный выступлением Сонни Роллинса на джазовом фестивале, перешел на саксофон. В подростковые годы Густафссон был панком и даже играл в нескольких местных панк-рок-группах. Как-то раз Матса позвали сыграть на концерте, но тащить туда саксофон ему было неохота, и он пристроил мундштук к флейте. Так в его руках оказался флейтофон — инструмент, с которым он не расстается и поныне. Это всего лишь небольшое дополнение к арсеналу саксофонов из его личной коллекции — сегодня в ней есть сопрано, сопранино, альт, тенор, баритон, редкий бас и совсем редчайший слайд-саксофон.
В середине 80-х Густафссон переехал в Стокгольм, где стал играть в группе саксофониста Дрора Файлера. Чуть позже с пианистом Стеном Санделлом и перкуссионистом Рэймондом Стридом он основал трио Gush — один из ключевых коллективов на шведской импров-сцене следующего десятилетия. Впрочем, в Швеции музыканту не сиделось. В 1990 году Густафссон уже играл в Лондоне в Company гитариста Дерека Бейли, а в 1991-м записал с барабанщиком Полом Ловенсом диск, положивший начало его международной карьере. С тех пор Матс регулярно наведывался в США, где его основными творческими партнерами на долгие годы вперед стали саксофонист Кен Вандермарк и гитарист-электронщик Джим О’Рурк. В 2000-м Густафссон основал трио The Thing с молодыми норвежцами Полом Нильссеном-Лавом и Ингебригтом Хокером Флатеном — их фри-джаз, замешанный на гаражном роке, с каверами на Lightning Bolt, The Sonics и Альберта Айлера, стал невероятно популярным. В 2009 году Матс основал еще один эпохальный коллектив ради нового вызова — трио Fire! при участии Йохана Бертлинга и Андреса Верлина расширило фри-джазовую аудиторию поклонниками краута и психоделик-рока. Расширенный состав Fire! Orchestra пошел еще дальше — он, например, участвует в театральных постановках и переигрывает авангардные сочинения композитора Кшиштофа Пендерецкого.
Сольная дискография шведского саксофониста вроде как не слишком многое добавляет к тому, что он успел воплотить в своей работе в коллективах. Но, вникнув в каждый альбом и держа в голове всю картину творчества целиком, именно в них всё же обнаруживаешь те идеи, которые не удалось бы воплотить ни в каком ином формате.
Первый сольный альбом Матс Густафссон издал в 1997 году. Конечно, на тот момент поклонники импровизационной музыки уже не раз имели дело с полноформатными записями саксофонов соло: в дискографиях глыб вроде Энтони Брэкстона, Стива Лэйси, Роско Митчелла, Эвана Паркера и Петера Брётцманна числилось по нескольку подобных альбомов. Пару релизов к тому моменту уже записал Джон Бутчер — на сегодняшний день один из столпов сольного саксофона. В Японии еще в 70-х шорох наводил Каору Абэ. В Нью-Йорке Джон Зорн и Нед Ротенберг в 80-х заметно расширили представления о том, что можно делать с этим инструментом. Тем не менее Матс Густафссон сразу обозначил, что сполна заслуживает занять свое место в ряду именитых коллег. Попробуем изучить его путь и разобраться почему.
«Impropositions. Solo Saxophone»
(Phono Suecia, 1997)
Яндекс.Музыка | Apple Music | Spotify | YouTube Music | Bandcamp
На дебютном альбоме Матс Густафссон представил на суд слушателей массив длиной в 71 минуту, в котором уместилось практически всё, чем он знаменит и поныне. Мощная игра слэпом на баритоне, стук клапанов саксофонов или флейты, циркулярное дыхание, мелкая техника с фальшивыми аппликатурами, мультифоники разного рода, знаменитые рычания и скриминг — все составляющие характерной манеры Густафссона на месте.
На альбоме записаны собственные импровизации и пара пьес других авторов. Активное баритоновое начало альбома вскоре кардинально меняет вектор — Матс берет в руки флейту, свой первый инструмент, и исполняет на ней более камерные мотивы. А в следующем треке «Out of If» неожиданно начинает играть на французском флажолете, родственнике блокфлейты. И вскоре в той же пьесе переключается на баритон-саксофон, в финале даже выдувая звуки на обоих инструментах одновременно. Следом идет ряд пьес-этюдов с демонстрацией разных техник, которые разбавляет вещь «Klabuster-M» шведского тубиста и композитора Пера-Оке Холмландера с бодрящей мелодией, несколько напоминающей о маршеобразных сочинениях Брётцманна. Вершиной альбома можно считать почти четырнадцатиминутную «Bevllohallat Hhu/Ö»: вдоволь поигравшись на циркулярном дыхании с обертонами баритона, швед переходит к фирменным слэпам и рыкам, повисающим в окружающей солиста пустоте. Позже в музыке появляется тот самый изобретенный по ленивости флейтофон; сначала он будто наследует игре Эвана Паркера на сопрано или Джона Зорна на альте, а потом затихает и напоминает звук кларнета. Далее вновь возникает саксофон с микротоновой игрой, трелями и циркулярным дыханием, разрешающимся в финальные крики.
В самом конце альбома Матс исполняет пуантилистическую картину «Plingaling» шведского живописца Олле Бонньера [это произведение Бонньера, созданное в 1949 году, стало одним из первых образцов «графических партитур» — картин, которые действительно можно «сыграть» словно по нотам. На холсте изображены разноцветные точки, которые одновременно образуют визуальное произведение и служат подсказками и указаниями для музыкантов. — Прим. редакции]. Эту вещь он исполняет не в последний раз — в 2005 году на лейбле Olof Bright выйдет целый диск с музыкальным прочтением картин художника, где отметится и Густафссон.
«The Education of Lars Jerry»
(Xeric, 1999)
Bandcamp
К середине 90-х Густафссон был уже хорошо известен на локальной шведской сцене, всё чаще играл с европейцами и начал регулярно наведываться в США. Как раз там в 1995 году в чикагском музее современного искусства The Renaissance Society он записал альбом, звукорежиссером которого стал широкого известный экспериментатор Джим О’Рурк. Альбом вышел только четыре года спустя после записи — то есть, следуя хронологии, именно его, а не дебютный «Impropositions», стоит считать самым ранним запечатленным произведением сольного Густафссона.
Как и многие музейные пространства, чикагская галерея обладает своеобразной акустикой с длинным хвостом реверберации. Вызов принят: с первых же секунд Матс разрывает тишину баритоновыми слэпами и слушает отзвуки пространства. К этому звуку нужно привыкнуть и аудитории. В процессе саксофонист, как ему свойственно, распаляется — и вскоре всей мощью баритоновых мультифоников обрушивает на уши слушателя акустический нойз язычкового инструмента. К последующим сериям звуков Густафссон переходит через щелчки и слэпы — он словно сверяет с их помощью прицел. Вскоре на сцену выходит флейтофон, но даже его компактный звук разбухает в галерее и звучит в самые экспрессивные моменты почти так же мощно, как баритон. Следом появляется флажолет; он придает музыке иной окрас — воздушный и немного восточный. Завершается альбом соло баритона.
Английские саксофонисты частенько обращают внимание на акустику помещений. Эван Паркер записывался в церквях, Джон Бутчер принимал участие в концертах в цистернах, горах и прочих любопытных с точки зрения звука местах. Музыканты делали помещение полноценным партнером, играя с ним и иногда даже по его правилам. Работа Густафссона на «The Education of Lars Jerry» показывает, что ему было интересно взаимодействовать с акустикой. Но, в отличие от предшественников, он действовал более напористо — старался не просто слушать и отвечать пространству, а подчинить себе этот звук.
«Windows: The Music of Steve Lacy»
(Blue Chopsticks, 2000)
Apple Music | Spotify | YouTube Music | Bandcamp
Этот сольник тоже записан в Чикаго, но дело происходит в студии, потому звук здесь сухой, отчетливый. Густафссон играет три композиции главного американского сопрано-саксофониста Стива Лэйси, разбавляя их парочкой своих тем и одной вещью из наследия Сесила Тейлора, в коллективе которого когда-то играл Лэйси. Сам Стив учтиво пишет в аннотации, что очень рад найти на альбоме звуки саксофона, которые раньше никогда до этого не слышал: «Thank you very much for surprising me, man» («Спасибо, что удивил, дружище»).
Задав первую тему, Матс быстро начинает осуществлять ее деконструкцию — вместо мелодического начала музыки Лэйси он подставляет сонорные приемы разного рода. Подобный подход вообще свойственен Густафссону. Он всегда пытается найти баланс между американской музыкой, склонной всё-таки к мелодической основе, и европейскими сонорными традициями. На «Windows» эти его идеи представлены разнообразно за счет обширного динамического диапазона: саксофон и орет что есть сил, и исполняет ясные мелодические линии, а зачастую почти неслышимо стучит клапанами.
«Windows», можно сказать, еще раз подтверждает, что Матс нашел свой саксофонный язык, которому не сыскать прямых аналогов в истории. Он действительно играл свежо — а всё потому, что на него повлияли не столько саксофонисты, сколько перкуссионисты (об этом он прямо рассказывал интервьюерам). Формированию его особенной манеры способствовал баритон-саксофон — именно на этом инструменте Матс максимально убедителен за счет использования разных щелчков, хлопков и прочих коротких звуков, похожих на удары по барабанам и тарелкам. Показателен в этом плане альбом дуэта Густафссона с Полом Нильссеном-Лавом «I Love It When You Snore» (2002), где оба с интересом изучают перкуссионную сторону творчества друг друга. Немало подобных элементов можно найти и на сольном мини-альбоме «Trees & Truths» (2002), записанном с баритоном и тенором. Но даже на компактном флейтофоне работа дыхания и языка впечатляет и поныне. Надо заметить, что за многие годы у Матса так и не появилось явного продолжателя или подражателя, хотя поклонников у него явно немало.
«Solos for Contrabass Saxophone»
(Table of the Elements, 2003)
«Contra Songs»
(Smalltown Supersound, 2022)
Bandcamp
В 2003 году вышел односторонний винил, записанный на контрабас-саксофоне — инструменте настолько удивительном, что его нет даже в коллекции Густафссона, музыканту пришлось одолжить его на рекорд-сессию. Пластинка, выполненная по традициям лейбла на прозрачном виниле и без обложки, была издана небольшим тиражом и стала редкостью.
А в 2022-м оказалось, что это не единственная запись Матса на монструозном инструменте. Продолжение под названием «Contra Songs» выпустил отдельным альбомом лейбл Smalltown Supersound. Точнее говоря, сессия всё же была одна — оба релиза записаны за ночь в стокгольмской церкви Густавсберга 10 октября 2003 года. Почему львиная доля материала дожидалась своего часа почти двадцать лет — загадка. Или мудрый ход? А может, и случайность; причину не знает даже издатель альбома Йоахим Хаугланд, которому Матс предложил издание еще в 2004–2005 годах. Пусть мотивация нам доподлинно неизвестна, этот факт не мешает порадоваться, что запись вышла в свет и оказалась одной из лучших в творческом наследии шведа. Если «Solos» воспринимается сегодня как что-то экзотическое, трудно усваиваемое и будто незаконченное, то «Contra Songs» оказывается четким и ясным, под стать названию — это именно собрание «песен» для огромного инструмента.
Контрабас-саксофон в руках Густафссона звучит могуче: роскошные низы пробирают, каждое движение клапана отчетливо слышно, сами размеры звука впечатляют. Оставшись наедине с инструментом, Матс упивается его возможностями и придумывает, что и как сыграть. Это движение мысли буквально ощутимо при прослушивании, а что может быть ценнее для свободной импровизации? Густафссон не спешит сыграть разнообразнее и больше, концентрируется только на самом звуке и его изменениях. Особенно любопытно звучат ритмичные пьесы — например, «Song for the Night». Альбом в полной мере демонстрирует тот самый корневой интерес Матса к перкуссионной составляющей музыки.
И еще один примечательный факт: этот альбом (будем считать, в двух частях) — единственная полностью контрабасово-саксофоновая запись в истории саксофона.
«Catapult»
(Doubtmusic, 2005)
Bandcamp
К 2005 году Матс Густафссон подошел в статусе одной из самых больших звезд импров-сцены — в основном благодаря The Thing, главному фри-джазовому трио последних лет двадцати. Хотя не стоит недооценивать вклад в его славу и AALY Trio, и Gush, и разнообразные коллаборации. Однако то, что для иного музыканта стало бы пиком карьеры, для Матса оказалось началом следующего ее витка. Своеобразной отметкой этого рубежа стал великолепный баритоновый сольник «Catapult», записанный в Японии.
Нет сомнений, что баритон — главный инструмент Густафссона, тут вопросов не должно быть. Природа инструмента предполагает, что в него нужно мощно вдувать, и Матс всегда это делал и делает со всеми возможными энтузиазмом и энергией. Если в 90-е его сольные альбомы всё-таки были больше ориентированы на европейский саунд с различными звуковыми «эффектами» и сонористикой, расширенными техниками игры, то здесь более явно проявилось начало американское. Сказалось влияние поездок в Чикаго и конкретно Кена Вандермарка, о чем в статье про шведский импров упоминает историк искусств и критик Томас Милрот. Вместе с Милротом, к слову, Матс основал лейбл Olof Bright (отдельно рекомендую вышедшую на нем сольную работу саксофонистки Кристин Сенауи «Solos» 2008 года). Вообще же Густафссон был причастен к созданию четырех лейблов, правда, все прочие были значительно меньше Olof Bright. Первым стал Blue Tower в начале 90-х, на котором вышел тот самый эпохальный дуэт с Полом Ловенсом «Nothing to Read», давший старт мировой карьере Густафссона. В начале 2000-х был основан Crazy Wisdom — благодаря ему мы услышали дебютный альбом трио, которое впоследствии превратится в The Thing; там же вышел примечательный альбом The Thing с Джо Макфи. И, наконец, лейбл Slottet, созданный с фолковой певицей Марией Эрикссон. С ней и главным аргентинским экспериментатором Аланом Кортисом Матс записал потрясающий психо-фолковый альбом «Strountes».
Возвращаемся к «Catapult». На нем девять пьес для баритона; Матс исполняет свои импровизации и композиции Альберта Айлера, Отомо Йошихидэ и собственной дочки Алвы Мелин. Отказавшись от прочих инструментов, Густафссон сосредоточился на главном для себя: отлично слышно, что он выжимает из баритона всё возможное. Казалось бы, он делал так и раньше, однако именно на этом альбоме найден баланс между сонористикой и мелодиями, звуковыми эффектами и настроением музыки. Не в последнюю очередь на выдающийся результат повлияло хорошее качество записи в студии с приятной акустикой.
И еще один момент, который меня давно занимает. На момент записи Матсу было 40 лет. Если вы читали другие мои гиды по сольному творчеству музыкантов-импровизаторов, написанные для «Джазиста» (в частности, про Дерека Бейли и Мартина Кюхена), то, возможно, заметили характерную особенность. Именно этот возраст часто становится важной отметкой на жизненном пути — той, с которой в творчестве музыканта начинается всё самое интересное. Накоплены умения, есть мысли, спешить уже некуда, доказывать ничего никому не надо. «Catapult» — еще одно тому подтверждение.
Стоит ли говорить, что перед нами, судя по всему, единственный полностью баритоновый сольник в истории саксофона?
«Slide»
(Firework Edition, 2005)
Bandcamp
Спустя месяц после выпуска баритонового альбома Матс записывает один из своих самых странных и необычных релизов. Купив где-то редкий саксофон 1920-х годов разработки и производства — слайд-саксофон, — Матс записывает концептуальную минималистичную работу, характерную чуть ли не для композиторского сообщества Wandelweiser [основанное в 1992 году немецким скрипачом Буркхардом Шлотгауэром и голландским флейтистом Антуаном Бегером объединение артистов; поклонники «немой музыки», в которой тишина используется как равноправный участник композиции наряду со звуком. — Прим. редакции], но уж никак не для фри-джазменов. Но это Матс, он может и так! Не будет лишним упомянуть издателя — лейбл Firework Edition, которым руководит Лейф Элггрен, концептуальный перформер, визуальный артист и неоднократный коллаборатор Густафссона.
Слайд-саксофон так устроен, что высоту тона исполнитель должен менять не кнопками-клапанами, а рычажком, который двигается вверх-вниз. Густафссон на протяжении 36 минут играет на средней громкости короткие ноты стаккато, медленно дрейфуя от нижнего диапазона к верхнему и спускаясь обратно; на этом всё. Завораживает! В том же году на лейбле Kning Disk вышел крошечным тиражом (всего восемь экземпляров) девятиминутный компакт-диск «Slide Away» с этим же слайд-саксофоном. Релиз едва ли чем-то может заинтриговать, кроме как примером применения редкого инструмента, но для истории стоит отметить и его. Матс играет циркулярным дыханием в шестиминутом треке: он использует только воздух, сквозь который позже проявится звук инструмента. Продолжение сыграно еще на три минуты.
И вновь: это точно единственный полностью слайдовый сольник в истории саксофона.
А вот вторым известным импровизатором, играющим на слайд-саксофоне, стал Лусио Капесе — аргентинский берлинец, один из ключевых музыкантов тихого направления импровизации в середине нулевых. Позже Капесе нашел собственную тропинку, на которой соседствуют интересы к тихой музыке, полевым записям, техно, дроновой электронике и перформативным практикам.
«It Is All About…»
(Tyyfus, 2007)
«The Vilnius Implosion»
(NoBusiness, 2008)
Bandcamp
В 2007–2008 годы Густафссон явно был на подъеме. Его саксофонный словарь сформирован и позволяет не думать о том, что играть, но уделять внимание тому, как это делать, не оглядываясь ни на кого. Прекрасно показывают расцвет два концерта одного периода (январь 2006-го и февраль 2008-го) с одним и тем же инструментарием: баритон, слайд, альт-флейтофон. Оба компактны — 35 и 39 минут, — похожи по построению сетов: баритон — слайд — флейтофон — баритон. На первом, в Хельсинки, Густафссон играет посвящения друзьям и коллегам; в первую очередь, гитаристу Дереку Бейли, ушедшему за месяц до этого концерта. Второй концерт, в Вильнюсе, положил начало знаменитому ныне лейблу NoBusiness. В Финляндии Густафссон играет более жестко и хлестко, в Литве — деликатнее и лиричнее. Может, всему виною разные пространства — рок-клуб и театр, — диктующие свои «правила»? Как и десять лет назад, Густафссон старается навязать помещениям свою игру. Нельзя сказать, что у него не получается. Хотя такое противостояние явно забирает силы — и результат оказывается лаконичным по хронометражу.
«Needs!»
(Dancing Waves, 2010)
SoundCloud
Густафссон начал интересоваться электроникой в начале нулевых, играя с норвежским нойз-экспериментатором Лассе Мархаугом, американским исследователем препарированной гитары и различных синтезаторов Кевином Драммом, шведским импровизатором Дрором Файлером и другими. В 2010-м в Лондоне он записался сольно с баритоном, слайдом и электроникой. В отличие от многих саксофонистов, использующих с инструментом луперы-сэмплеры, дилэи и реверберацию, то есть пространственную обработку, дополняющую и расширяющую звук, Матс работает исключительно с шумовыми примочками и приборами, издающими жесткий и сырой звук здесь и сейчас, без временных отклонений.
Музыка получилась не такая экспрессивная, как акустические соло. Густафссон играет сосредоточенно и с энтузиазмом исследует звуки и их сочетания, что роднит музыку с электроакустической импровизацией. Почти не играя обычным звуком саксофона, Матс добавляет электронных красок в перкуссионную игру — например, при помощи эффектов биткрашера или фузза (за счет многократного усиления они искажают первоначальный звук; иногда он превращается в белый шум, но чаще к нему добавляются интересные слуху музыканта артефакты и глитчи). Он не играет на саксофоне ничего нового для себя, однако же звучание получается другим и ни на что не похожим. Поиск новых контекстов, как и инструментария, всегда важен для него — так он получает опыт и свежий вызов.
Предтечами альбома были два сплита, вышедшие в 2008 году, — один с нидерландским пианистом Кором Фулером на лейбле Narrominded, второй с итальянским дуэтом My Cat Is an Alien на лейбле A Silent Place. В первом случае Густафссон играет на баритоне и только под конец переходит к электронике; строгая форма, продуманная вещь. Во втором электроника задает тон, а Матс играет на Weevil-саксофоне. Это нойзовый синтезатор английского производителя BugBrand, к которому подключен модифицированный альт-саксофон с контактными микрофонами и датчиками — такой же есть у Дрора Файлера, они с Матсом заказывали инструменты вместе. По звуку не очень понятно, что именно происходит, но примечателен сам факт использования такого необычного устройства. Неудивительно, что именно Густафссон заказал такую штуку.
«Bengt»
(Utech, 2012)
Apple Music | Spotify | YouTube Music | Bandcamp
Альт-саксофон довольно редко оказывается в руках неугомонного Матса Густафссона, но иногда это всё же происходит. Ну а чтобы результат был совсем уж чудаческим, он записал альбом целиком на пластиковом альт-саксофоне «Grafton» — они были распространены в 50-е годы, на таких же играли когда-то Чарли Паркер и Орнетт Коулман. Инструмент этот достаточно хрупкий, но сам звук вполне отвечает потребностям саксофонистов. Альбом посвящен Бенгту Нордстрёму, одному из первых фри-джазменов Швеции (он играл сольные саксофонные импровизации аж в 1962-м), который к тому же выпустил самый первый альбом Альберта Айлера.
Звук на записи сухой, помещение явно небольшое. Поначалу слушать его непривычно, но спустя пять минут начинаешь размышлять о замысле альбома. Матс просто играет, его никак не обвинить в чем-то фальшивом, но появляется мысль, что удивить он ничем не пытается (за исключением самого факта создания альбома на альт-саксе), вроде бы всё это уже известно. Густафссон будто бы получил новый экземпляр в коллекцию дудок и теперь с любопытством пробует инструмент в деле. Однако если перенаправить фокус внимания, то главная прелесть альбома обнаруживается в его «домашней» атмосфере. В отличие от концертной ситуации, где волей-неволей музыкант находится под влиянием публики и прочих факторов, здесь никакого давления нет. Можно недосказать какие-то идеи, можно недоиграть некоторые фразы, можно расслабиться и просто получать удовольствие от игры на саксофоне. Движение мысли автора прозрачно как никогда — и именно этим ценна пластинка.
Есть тут и своеобразный музыкантский интерес — то, как Густафссон управляется с альтом. Этот инструмент по природе своей подвижный, в нем нет той мощи, которая заложена в теноре и баритоне, при этом нет в нем и узнаваемой гнусавости сопрано. Матс вынужден адаптироваться, потому как обертона, фырканья, слэпы и мощные мультифоники не звучат так, как он привык. Из-за этого он играет больше мелодий, мелизмов и заполнений.
«Torturing the Saxophone»
(Corbett vs. Dempsey, 2014)
Bandcamp
С 2009 по 2011 годы Матс записал три коротких винила с композициями своих джазовых кумиров: Дюка Эллингтона, Альберта Айлера и Ларса Гуллина. На «Torturing the Saxophone» эти редкие пластинки собраны в один альбом.
Музыка тут спокойная по настроению, демонстрирующая лирическое начало Густафссона. Впрочем, стартовав с нежной пьесы «In a Sentimental Mood», Матс сразу же эту разрушает лирику следующей пьесой и нойзовым прочтением «I Never Felt This Way Before», после чего переходит к фирменным слэпам и клапанам, а на «Blue Goose» еще раз обращается к нойзу. Пьеса «Sophisticated Lady» в его версии обогатилась мультифониками. «Our Prayer» сентиментально открывается звуками музыкальной шкатулки, но волшебство потихоньку пропадает в воздухе саксофона, постепенно переходящего в мелодию. На «Angels/Spirits» и «Ghosts» Матс продолжает удерживать настроение, неспешно выводя мелодические линии известнейших композиций, которые он бесчисленное множество раз играл в разных группах. Завершает альбом пьеса «Danny’s Dream» на 22 с половиной минуты — это вещь главного шведского джазового саксофониста Ларса Гуллина, к наследию которого Густафссон относится с теми же пиететом и любовью, что и к самым статусным именам американского джаза.
Лично для меня самой забавной деталью, связанной с этим альбомом, стала даже не музыка с него, а отклик Роберта Крамба — одного из самых известных американских иллюстраторов, чуть ли не основателя андеграундного комикс-движения. Он пишет, что не понимает, как такое можно играть и зачем, сильно удивляется, что Густафссон ездит в туры с такой музыкой, что люди вообще это слушают и платят за это деньги. Вот его слова: «Не логический ли это конец импровизационной музыки? Есть ли аудитория у такого фри-джаза, кроме как коллеги-музыканты и их сочувствующие жены? Я просто не понимаю всего этого». Сам Матс впечатлился отзывом настолько, что даже поместил его в буклет альбома.
«Piano Mating»
(X-Ray, 2015)
Bandcamp
Ещё один странный релиз в дискографии записан на редком электронном инструменте Piano Mate, вообще-то созданном для подключения микрофона и игры вместе с настоящим роялем. Но Густафссон обходится только самим электронным инструментом и играет многослойный микротональный дрон с сырым саундом, скорее характерным для академического авангарда или органных альбомов Джона Зорна или Жан-Люка Гийонне (кстати, случайно ли так получается, что на органах играют именно саксофонисты?). Это лейбл поставил Матсу задачу записать альбом на инструменте, на котором тот никогда не играл. Задание выполнено, распишитесь. Ну и, конечно, едва ли кто-то еще записывал целый альбом на такой штуковине.
«Worn. Kissed.»
(Underflow, 2020)
Bandcamp
В 2020-м было издано немало работ Густафссона, и ковид тут почти ни при чем: два первых альбома появились в январе и феврале, еще два вышли в апреле и июле, то есть релизы эти были запланированы до пандемии. Тем не менее время, проведенное в локдаунах, для музыканта не прошло впустую — он неоднократно устраивал стриминги своих выступлений как сольно, так и с товарищами. Особенно хочется отметить два сета — один с аж тремя альт-саксофонами, что дает возможность сравнить их разные характеры и посмотреть на Матса в деле на этом инструменте, второй — со всей коллекцией дудок, «играющих» в настольный хоккей.
Но вернемся к альбомам. Первый, опубликованный в самом начале года, вдохновлен картинами Эдварда Джарвиса, с которым Густафссон вместе ходил в школу. Эссе к альбому написал сам Матс [этим Густафссон, кстати, занимается часто: среди прочего он написал liner notes к альбому московской ноуджазовой группы «Бром». — Прим. редакции].
Сюрприз: с первых секунд в руках Матса флейта! К ней он не обращался очень давно; похоже, на сольных альбомах она не звучала аж с дебютника 1997 года. Тут же рядом нойзовая электроника, а потом и баритон-сакс с флейтофоном. Первый трек длинный, но на самом деле он содержит 18 кусочков-этюдов, разделенных продолжительными паузами. Композиция звучит сильно, даже несмотря на то, что это «всего лишь» монтаж, а не реальная ситуация, разыгранная на сцене. В таких мелочах Густафссон раскрывается с другой стороны, нежели знакомая всем нам фри-джазовая стезя. Он позволяет себе рисковать и записывать странные альбомы — как упомянутые выше дроновый «Piano Mating» или слайд-саксофонный «Slide». Он находит новый контекст для собственных хорошо знакомых звуков — вспомним альбом «Needs!». То же самое происходит и на «Worn. Kissed.». Матс всегда очень живо мыслит, а формат сольного альбома его не страшит нисколько, и он может себе позволить даже больше, чем в коллективах. Композиция, с которой он начинает альбом, напомнит слушателям про тишину — в том смысле, в котором ее использовали композиторы круга Wandelweiser (но на других громкостях и с другим исходным материалом, разумеется).
Во второй пьесе за девять минут сменяется цикл: электроника, баритон, флейтофон, флейта, электроника, флейта, флейтофон, баритон, электроника. Флейта требует намного больше воздуха, и Матс тяжело дышит; по всей видимости, с непривычки! Простая форма трека — словно скомпрессированная версия первого, без пауз и побочных идей. Последний же третий трек альбома демонстрирует баритоновую мощь. Всё на месте — слэпы, игра клапанами, призвуки, отзвуки, фырканья, урчание. Слышали это раньше? Да. А вот записано очень хорошо, что понимаешь только на этом самом набившем оскомину материале. Отличный альбом!
«Wantlist In the Black Dot World of Adventures»
(The Black Dot, 2020)
Bandcamp
«Padova Solo»
(Catalytic Artist Album, 2020)
Bandcamp
«Countdown»
(Superpang, 2020)
Bandcamp
Альбом с длинным названием «Wantlist in the Black Dot World of Adventures» записан в Канаде в 2019-м с баритоном, флейтофоном и тремя так называемыми «vinyl killer» — забавными портативными устройствами-машинками, которые могут проигрывать виниловые пластинки. Матс выбрал три экземпляра одного из своих редких винилов, и он на хоккейную тематику: ну и правда, что еще нужно было обыграть в Канаде? Это запись игры в настольный хоккей самого Матса и Пера Свенссена в обработке электронщика Якоба Рииса. Под скрежет и шарканья аккомпанемента Густафссон начинает свои импровизации. Поначалу он лишь шипит и старается вписаться в тихий звук, но пластинки заканчивают играть, и тогда уже в полную силу мы можем слышать знаменитые баритоновые рулады шведа. Кстати, такие машинки начала несколько лет назад использовать и немецкая трубачка Биргит Ульхер, а один из ее знаковых сольных релизов выходил на том самом лейбле Матса Olof Bright.
Бас, баритон, слайд-саксофоны и Piano Mate — всё это прозвучало на выступлении в Падуе («Padova Solo») в 2016 году. Для поклонников это любопытный документ, для остальных же тут нет откровений. Даже оказавшийся в руках Густафссона бас-саксофон не сильно меняет картину, хотя звук у него не совсем характерный — то скрипящий, то бархатный.
В июле 2020-го Матс играл дома в Никельсдорфе. В том году стремительно набрал вес интернет-лейбл Superpang из Италии; менеджмент страстно просил тех или иных музыкантов записать свежий материал. Матс оказался в числе откликнувшихся. Его сет «Countdown» включает в себя нойзовую электронику, баритон- и бас-саксофоны, орган и басовый барабан. В голове так и мелькают картинки того, как Матс в виниловой комнате передвигается между разными источниками звука, создавая в реальном времени композицию. В домашней обстановке у Густафссона получился симбиоз разных его идей из предыдущих работ: нойзовая суматоха наслаивается поверх дрона из Piano Mate, а духовые лишь дополняют общую картину. Материал получился шероховатый, но живой; это хорошая возможность понять, что делал Матс в 2020-м. А еще это самый свежий его материал, использованный в сольных альбомах, — он документирует самые последние замыслы Густафссона и его форму на текущий момент. Что будет дальше — увидим.
